Недостающие ложки Игорь Петрович с Сергеем и Мишкой ещё вчера вырезали из дерева. Получились не очень — нужных инструментов не было, только топор да кухонный нож, но всё равно, кашу черпать можно.

Игорь Петрович сказал, что если бы был кочедык, то можно было бы сплести ложки и чашки из берёсты, притом непротекающие. Ага — непротекающие чашки из берёсты! Из сетки ещё сплетите… А ложки? Всё равно что лаптем кашу есть… Глупость, короче. Или не глупость?

Ели в тишине, слова Бори про важное сообщение всех настроили на серьёзный лад.

Николай, бледный и осунувшийся, пришёл, когда все уже ели. Его каша стояла так же, как вчера Маринина и Риткина — ждала его. Вчера о девчонках позаботилась Агафья Ефимовна. Кто сегодня позаботился о Николае, не знаю. Все трое крутились на кухне. Агафья Ефимовна не оставляла Марину с Риткой наедине и следила, чтобы они постоянно были заняты делом.

Мы с Григорием Ефимовичем перед завтраком на своей полянке потренировались немного, но так — повторяли упражнения. Григорий Ефимович сказал, что теперь моя задача научиться контролировать пламя внутри себя, чтобы оно откликалось не абы как, а по моей воле. Вот я и пробовал управлять пламенем. Но нормальной тренировки не получилось. Я постоянно отвлекался — то про Марину думал, то про Николая, то про слова Бори.

Я думал: Боря хочет сказать, что нужно ещё больше тренироваться, что у нас всего три дня и всё такое. Поэтому очень удивился, когда после завтрака Боря сказал:

— Мы переходим на военное положение. Сан Саныч знает месторасположение нашего лагеря. Ему ориентировочно понадобится три дня.

Парни зашумели. Одно дело предполагать, что когда-то возникнет боевая ситуация, и совсем другое, когда знаешь срок, и срок этот совсем небольшой.

Боря поднял руку, призывая всех к тишине.

— Я бы предпочёл готовиться к худшему и назначил срок в два дня.

Глава 13

— И что делать? — спросил Артём. — Каковы наши стратегия и тактика?

— Страте-егия… — протянул Боря. — Стратегия такая: нельзя допустить, чтобы купол разрушили. Хуже варианта для Рувении не придумать. Мы должны выяснить кто и зачем хочет разрушить, и обезвредить предателей. В этом направлении мы кое-что уже делаем. Что касается тактики, то тут такое дело… — Боря замолчал, подбирая слова.

— По поводу того, что вы уже делаете… — вклинился Эдуард. — Наши наработки в вашем распоряжении.

Боря глянул на Игоря Петровича с Григорием Ефимовичем. Короткое совещание глазами, и Боря подвёл итог:

— У нас есть свои каналы, но за предложение спасибо. Будет интересно сверить результаты.

Пока преподаватели переглядывались, я думал про партизанское положение. Мы уже в лесу живём… Куда дальше-то?

Но оказалось, есть куда. Боря сказал:

— Мы должны покинуть лагерь, но так, чтобы осталось ощущение, будто мы в лагере и ничего не подозреваем. Мы будем достраивать землянку, поддерживать огонь, но перенесём все вещи и продукты, все инструменты в другое место. А здесь мы подготовим ловушку.

— А куда мы всё перенесём? — спросил я.

— Я думал, ты нам скажешь, — ответил Боря.

Все заржали, но Боря оставался серьёзным.

— В смысле я? — спросил я Борю, когда понял, что он не шутит.

— Мы хотели бы попросить тебя… — Боря говорил неторопливо, подбирая слова. — Попросить тебя… поговорить с твоими… новыми знакомыми.

— Почему я? — я глянул на Ефимычей. — У вас же больше авторитета, вы же…

Я хотел сказать, что Ефимычи боги, но Григорий Ефимыч так на меня зыркнул, что я заткнулся.

— Твой подарок приняли, — ответил на мой вопрос Боря.

«А потом вернули» — подумал я, но вслух не сказал.

«Он прав, — подтвердил слова Бори Чёрный. — Но не совсем. Думаю, я помогу тебе. Но у меня есть условие!»

— Какое? — спросил я вслух и тут же поймал на себе недоумевающие взгляды парней.

«Пусть они все жрут мне!» — потребовал Чёрный.

Я не сразу понял, что он хочет, чтобы все наши принесли ему жертву, посвятили ему свою пищу.

— А разве так можно? — спросил я, не обращая внимания на косые взгляды.

Чёрный только усмехнулся в ответ.

— Что? — спросил Григорий Ефимович.

— Чёрный сказал, мы все должны пожрать ему, — ответил я.

«И они тоже!» — Чёрный показал на Ефимычей.

— И вы с Агафьей Ефимовной тоже, — повторил я вслух условие Чёрного.

Глаза Григория Ефимовича вспыхнули гневом, а у Агафьи Ефимовны — возмущением.

— Что он себе позволяет! — прорычал Григорий Ефимович.

Я пожал плечами.

— А что происходит? — спросил Артём.

— Действительно, о чём речь? — присоединился Глеб.

— Мы на одной стороне и имеем право знать, что происходит, — поддержал парней Эдуард.

— У Влада есть связь с местными духами, — сказал Боря.

«Что⁈ Я не местный дух! Я бог! Я хозяин! — громыхнул внутри меня Чёрный. — Когда в подвале ловушку для меня строили, небось не гадали, местный дух я или хозяин! Пусть жрут мне! Иначе не видать им помощи ни от кого!»

— Он говорит, что вы должны… — сказал я Григорию Ефимовичу. — Иначе никакой помощи не будет.

Агафья Ефимовна словно окаменела. Встала, вся такая прямая… Расправила плечи и посмотрела на меня сверху вниз.

— Хлеб подойдёт? — сухо спросила она.

«Вполне!» — ответил Чёрный.

Я кивнул.

Агафья Ефимовна ушла в землянку и вынесла полбулки хлеба — то, что осталось от моей вчерашней глупости.

Подошла к столу и так же гордо, как будто творила великое дело, порезала булку на двадцать семь кусочков. Раздала каждому по кусочку и сказала:

— Жрите Повелителю Велесу.

Она проделала это с такой торжественностью, что парни и девчонки, отправляя в рот кусочки хлеба, неволей повторили:

— Жру Повелителю Велесу.

Кто-то попробовал сказать «ем», но Агафья Ефимовна поправила:

— Жру…

С предпоследними кусочками она подошла к Григорию Ефимовичу. И вдруг поклонилась ему.

— Прости, мой друг, и принеси жертву нашему врагу. Мы с ним теперь заодно.

Григорий Ефимович поднялся, принял кусочек хлеба и тоже поклонился.

— Для тебя, сестра, я жру нашему врагу Велесу.

И положил кусочек хлеба в рот. А потом развернулся и ушёл.

Агафья Ефимовна посмотрела на меня и… тоже поклонилась.

Я от растерянности вскочил.

А она произнесла, что жрёт во славу… Съела хлеб и ушла вслед за Григорием Ефимовичем.

Сначала Чёрный внутри меня возликовал, но вскоре загрустил.

«Что?» — мысленно спросил его я, но он только тяжело вздохнул.

Наши смотрели на меня, ждали ответа: куда же нам переселяться, куда уносить продукты и инструменты, где делать новый лагерь, а Чёрный впал в задумчивость.

«Ты обещал помочь!» — напомнил я ему.

«Да, да, конечно…» — отозвался Чёрный, однако из задумчивости не вышел.

Я начал злиться. Люди смотрели на меня, ждали указаний, а я чувствовал себя полным дураком. Заставил всех сожрать последний хлеб и теперь стоял, как дурак, и ничего не мог им сказать. А всё потому, что подселившийся ко мне бог внезапно захандрил.

Я постарался надавить на совесть:

— Ты нарушаешь договор!

Чёрный поднял голову, и меня обдало его грустью.

«Я столько мечтал, чтобы они мне поклонились. Представлял в деталях! Думал, буду счастлив… И вот они поклонились, а радости никакой…» — пожаловался Чёрный.

Разочарование Чёрного было настолько сильным, что я воспринял его чувство, как своё. У меня тоже бывали ситуации, когда я на что-то надеялся, ждал… а когда оно происходило, получал нечто совсем не то, чего хотел. Но настолько сильного разочарования, как сейчас Чёрный, я не испытывал. И тем не менее, я понимал его, но и парней понимал тоже. Их заставили участвовать в ритуале и толком не объяснили, что к чему. Они мне доверились, а я стоял и не знал, что им сказать.

— Давай, ты со своими чувствами разберёшься потом, — предложил я богу внутри меня. — Куда нам идти?

«Леший покажет» — отмахнулся Чёрный и снова впал в задумчивость.